American Chatka

из Куриловых рас-ам очерков, про Камчатку:

В июле 1920 г. советские представители за границей сообщили, что американский бизнесмен Вашингтон Б.Вандерлип обратился к советскому правительству с рядом концессионных предложений. Вскоре американец уже встречался в Москве с Лениным, обсуждая - ни много ни мало - концессионную уступку Россией Соединенным Штатам полуострова Камчатка для разработки полезных ископаемых и создания там американских военных баз. Более того, такой проект вскоре был подписан, и не был проведен в жизнь лишь в связи с отказом американского руководства признать Советское правительство.

Но обо всем по порядку.

Вашингтон Бейкер Вандерлип-младший (полный тезка своего отца) родился 1 марта 1867 г. в г. Элкхарте штата Индиана. Он был 4-м и последним ребенком в семье Вашингтона Б. Вандерлипа и Шарлотты Хаммонд. Его отец, Вашингтон Вандерлип-старший, организовал в Элкхарте собственный бизнес по продаже музыкальных инструментов. В итоге он стал владельцем целой торговой сети, в которую вошли 6 музыкальных магазинов. Состояние, заработанное собственным трудом, сделало Вандерлипа очень уважаемым и влиятельным человеком в городе. Своим детям он дал хорошее образование, и его младший сын - Вашингтон - стал горным инженером.

Карьеру Вашингтон Вандерлип-младший начал в качестве геолога и инженера сначала в юго-западной части Соединенных Штатов, затем продолжил в Австралии, Бирме, Сиаме и Корее. Очень скоро, несмотря на молодой возраст, он приобрел довольно богатый практический опыт. Работая в штаб-квартире американской "Восточной объединенной горнодобывающей компании", занимающейся эксплуатацией золоторудных месторождений в Северной Корее, Вандерлип познакомился с известным американским миссионером, журналистом и историком Гомером Халбертом, состоявшим в то время советником при дворе корейского монарха. Дружеские контакты двух американцев продолжались и после отъезда Вандерлипа из Кореи.

Последнее десятилетие XIX в. внесло в жизнь молодого инженера существенные коррективы. В Америке наступило время "золотой лихорадки". Сенсационные сообщения в газетах указывали на большую вероятность того, что огромные богатства имелись не только на американской, но и на русской стороне Берингова пролива. Поскольку в XIX в. контроль за восточными территориями страны со стороны России был крайне слаб, на побережье Охотского моря без каких-либо серьезных ограничений из разных стран, главным образом Америки, потянулись как искатели приключений и быстрой наживы, так и частный капитал.

Не осталась в стороне и "Восточная объединенная горнодобывающая компания". В 1897 г. она отправила Вандерлипа на поиски месторождений золота на Камчатке и севере Сибири. Добраться до места работы возможно было пароходом из Владивостока, с заходом на Сахалин, в порт Корсаков. Благодаря этому состоялось знакомство Вандерлипа с островом. С большими трудностями достигнув Петропавловска, Вандерлип приступил к геологоразведочной деятельности. Однако положительных результатов в поиске золота не было. Поэтому компания отказалась от первоначальных планов и свернула разведочную экспедицию. Вандерлип же не хотел сдаваться. Меняя хозяев - от американских компаний до частного русского капитала - он в течение четырех лет упорно продолжал поиски золотой жилы. За это время он выучил русский язык и мог довольно хорошо на нем изъясняться.

Но все же, несмотря на все старания, в Сибири он не нашел ничего, кроме нескольких небольших месторождений руды, не представлявшей никакой экономической ценности. В 1900 г. российское правительство предоставило Камчатку в концессию для разработки горных богатств отставному гвардии полковнику В. М. Вонлярлярскому. На полуостров выехал отряд старателей, и Вандерлип был вынужден покинуть Камчатку.

О путешествии по Сахалину и Камчатке В. Вандерлип рассказал своему другу Г. Халберту, который облек воспоминания в художественную форму. В результате в 1903 г. в Нью-Йорке была опубликована книга "В поисках сибирского Клондайка. История, рассказанная Вашингтоном Б. Вандерлипом, непосредственным участником этих событий и описанная Гомером Халбертом". Книга имела успех.

Говоря о результатах своей разведки, В.Вандерлип отмечал, что вместо золота он обнаружил "нефтеносные поля и даже озера нефти", годные для разработки крупными нефтяными компаниями. Известно, что еще в 1903 г. Вандерлип по секрету рассказал о сибирской нефти Рокфеллеру, расcчитывая, очевидно, на финансирование очередной экспедиции. Однако никакого интереса к идеям Вандерлипа в то время нефтяной магнат не проявил, заметив, что "в мире и так уже много нефти". Еще одним препятствием стало то, что дореволюционное русское правительство крайне негативно относилось к привлечению американцев к разработке полезных ископаемых на российском Дальнем Востоке.

Не найдя поддержки своим планам, Вандерлип на деньги американских концернов совершил путешествие на Филиппины, а затем, по предложению Британского правительства, в Нигерию. В 1902 г. он женился на Норе Хогг, уроженке Индии. В промежутках между поездками супруги жили в разных городах Калифорнии. В 1914 г., весьма заинтересовавшись добычей сурьмы, Вандерлип некоторое время работал на Аляске в городе Фэрбенксе. Там он организовал синдикат по разведыванию естественных богатств Аляски, в котором занимал должность инженера. Однако предприятие успеха не имело. Вандерлип сначала вернулся в Лос-Анжелес, затем некоторое время работал в Аризоне. За активную горноразведочную деятельность его приняли в члены Королевского географического общества, также он был членом Института горных инженеров.

Очередной поворот в судьбе Вандерлипа произошел в первой половине 1920 г., когда Калифорнию посетила делегация Дальневосточной Республики, члены которой предложили американским бизнесменам "надежное дело" - разработку в рамках концессии восточных сибирских природных ресурсов. Деятельность делегации и знакомство с литературой, которую она привезла с собой вдохновили Вандерлипа на организацию предприятия. (Сам Вандерлип утверждал, что предприятие существовало уже в 1919 г.). Это был синдикат, в который входили наиболее крупные бизнесмены Лос-Анжелеса. Все они были членами республиканской партии. 28 января 1921 г. в офисе округа Лос-Анджелеса синдикатом было зарегистрировано свидетельство о праве ведения деятельности. Именно от лица этой группы бизнесменов Ванделип и действовал в Советской России.

Синдикат на проходящих в Америке президентских выборах поддерживал кандидатуру республиканца У. Гардинга, имевшего хорошие шансы на победу. Успех Гардинга для членов синдиката означал возможность получения серьезных преференций в ведении бизнеса. Одной из них могла стать концессия на добычу полезных ископаемых на Камчатке, что, без сомнения, явилось бы очень выгодным вложением денег. Поэтому даже тогда, когда американской общественности стало известно о переговорах Вандерлипа с Лениным, олицетворявшим в ее глазах ужасный коммунистический режим, тогда, когда госсекретарь Гардинга Б. Колби потребовал от членов синдиката "дать оценку", то есть, по существу, осудить деятельность Вандерлипа в Москве, члены синдиката либо отмалчивались, либо давали пояснения в защиту позиции их представителя.

Синдикат начал активные действия в 1920 г., когда от бывшего офицера британского флота стало известно об идее создания аналогичного британского синдиката для разработки сибирской нефти. Это встревожило руководителей предприятия. "Становилось ясным, что британцы хотят влиться в концессионную политику Ленина". В течение суток было решено, что "нужно действовать оперативно и в своих интересах".

С августа 1920 г. Вандерлип начал переговорный процесс с представителями советского руководства, сначала в Копенгагене с М.М.Литвиновым и в Стокгольме с Л.Б.Красиным, затем в Москве с В.И.Лениным, Л.Д.Троцким и И.В.Сталиным.

Ленину Вандерлип сообщил, что действует от имени и по поручению сенатора-республиканца, кандидата в президенты США Уоррена Гардинга. Заинтересовавшись сказанным, Ленин вступил в переговоры.

Идефиксом предпринимателя из США была организация посредничества в продаже советской Камчатки американскому правительству. Предлагая столь глобальную сделку, сравнимую лишь с продажей царским правительством Аляски, американец исходил из сложившейся международной обстановки в этом регионе, невыгодной как России, так и США.

С одной стороны, Дальний Восток, Камчатка и значительная часть Сибири оказались в этот период под фактическим военным контролем со стороны Японии, что вынудило Советскую Россию создать на этой территории буферное государство в виде Дальневосточной республики, с другой - резко возросла заинтересованность США к этой части Тихоокеанского региона, что было следствием обострившихся американо-японских отношений.

Советское правительство, заявив о невозможности подобной сделки, высказалось в пользу другого проекта В.Вандерлипа, касавшегося предоставления американским бизнесменам значительных концессий в восточных областях России. Предприниматель из США заявлял о своей особой заинтересованности в разработке нефтяных месторождений Камчатки, а также предлагал организовать в регионе добычу угля и рыболовные промыслы.

Показательна мотивация американского бизнесмена в обоснование нефтяного раздела проекта, представленного им американскому синдикату. С одной стороны, В.Вандерлип отмечал экономическую потребность Соединенных Штатов в концессии. "Величайшая экономическая проблема, стоящая перед американским народом, - это будущее снабжение нефтью. В настоящее время в Соединенных Штатах имеется 10 миллионов автомобилей и тракторов, и в этом году будет сделано еще 2 миллиона; кроме того, имеется несколько миллионов больших и малых силовых установок, и судьба всех их зависит от снабжения нефтью. При настоящем уровне производства наши нефтеносные районы будут истощены в течение тридцати лет".

С другой - он подчеркивал особую значимость концессии для национальной безопасности США, имя в виду близкую угрозу американо-японской войны: "В Азии, от Суэцкого канала до Сахалина, было добыто в 1918 году 17 миллионов баррелей нефти. Из этого количества Япония добыла 2 миллиона, то есть совершенно ничтожную часть. Нам известно, что Япония не сможет воевать с Соединенными Штатами, не будучи обеспеченной нефтью. Военные суда на угольном топливе не могут сравняться с судами на нефтяном горючем. Подводные лодки и аэропланы не могут двигаться без нефти. Япония может получать нефть только из России и из Англии..."

Интерес советской стороны к проекту находился, прежде всего, в сфере политической. В самой концессии и ведущихся переговорах с Вандерлипом кремлевское руководство видело своего рода гарантию территориальной целостности Советской республики, противовес японским устремлениям в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке. На заседании фракции РКП(б) VIII съезда Советов В.И.Ленин формулировал цели советской политики в этом вопросе следующим образом:

"...мы за подобное предложение, как концессии, должны ухватиться обеими руками. Мы даем сейчас Америке Камчатку, которая по существу все равно не наша, ибо там находятся японские войска. Бороться с Японией мы в настоящий момент не в состоянии. Мы даем Америке такую территорию для экономической утилизации, где у нас абсолютно нет и куда мы не можем дать ни морских, ни военных сил. И давая это, мы привлекаем американский империализм против японского и против ближайшей к нам японской буржуазии, которая до сих пор держит в руках Дальневосточную республику... Значит, экономически этот вопрос совершенно второстепенный, и вся сущность его заключается в интересе политическом".

В конце октября 1920 года позиции сторон удалось согласовать, был выработан и подписан совместный договор. Он предусматривал предоставление концессии сроком на 60 лет на эксплуатацию природных богатств на Камчатке и в остальной части Восточной Сибири, лежащей к востоку от 160-го меридиана. Указанная территория подлежала разделению на равные квадратные участки, причем участки, предоставляемые синдикату В.Вандерлипа, должны были чередоваться с участками, сохраняемыми советским правительством в своем распоряжении. Размер участка, предоставляемого под нефтяные месторождения, не должен был превышать 4 кв.км.

В течение года после подписания договора концессионер обязан был приступить к проведению геолого-разведочных работ, включив в состав экспедиций представителей советских геолого-разведочных учреждений. При этом разработку нефтяных и угольных месторождений предполагалось вести с соблюдение законодательства Советской России. В качестве стратегической гарантии проекта проект предполагал размещение на Авачинской Губе (и еще в каком-нибудь месте) американской военно-морской базы.

Со своей стороны, синдикат В.Вандерлипа принимал на себя обязательство отчислять (произведенными товарами или долларами) 2,5% всей продукции нефтяных и угольных промыслов в пользу Советского государства. В конце срока концессии все предприятия с их оборудованием на полном ходу должны были передаваться в собственность Советскому государству. По истечении 35 лет советское правительство получало право досрочного выкупа всех концессионных предприятий.

Подписанное с В.Вандерлипом прелиминарное соглашение вступало в силу только после признания Советской России со стороны Соединенных Штатов и восстановления нормальных дипломатических отношений между странами не позднее 1 июля 1921 г. Однако правительство США не пошло на это. По просьбе Вандерлипа, советское правительство продлило до 1 января 1923 г. время вступления в силу этого концессионного соглашения. Но и за этот срок госдепартамент США не изменил своей позиции, и договор с В.Вандерлипом не был подписан.

Одной из причин неудачи проекта была переоценка советским руководством и лично В.И.Лениным степени влиятельности американского визави. Среди членов так называемой "рабочей оппозиции", критиковавших Ленина за проведение концессионной политики, весьма популярными стали ехидные слова А.Г.Шляпникова, что "с Вандерлипом мы влипли".

В ряде публикаций имеется даже версия, будто советское правительство совершило ошибку, перепутав В.Вандерлипа (предпринимателя средней руки, получившего в американской прессе ироническое прозвище "Хан Камчатки") с известнейшим и богатейшим тогда в США банкиром Фрэнком А.Вандерлипом, однако дипломатическая переписка показывает, что с самого начала переговоров советское руководство имело информацию о личности Вашингтона Вандерлипа.

Как раз в те дни сентября 1920 года с Лениным встречался еще один иностранец - писатель Герберт Уэллс. Мы помним, что в его книге "Россия во мгле" появилась знаменитая глава «Кремлевский мечтатель»: красный вождь рассказывает английскому фантасту о планах электрификации.

Меньше внимания уделялось другому моменту разговора. Зашла речь о международном положении, о роли США. И тут внезапно «Ленин стал рассказывать мне о проекте, которым один американец собирался поразить Москву. Проект преду­сматривал оказание экономической помощи России и признание большевистского правительства, заключение оборонительного союза против японской агрессии в Сибири, создание американской военно-морской базы на Дальнем Востоке и концессию сроком на 50–60 лет на разработку естественных богатств Камчатки и, возможно, других обширных районов».

Разговор переводил сотрудник Наркоминдела Ротштейн. Он покашливал, морщился, наконец, впрямую напомнил Ленину о необходимости быть сдержанным. Но Ильича несло. «Поможет это укрепить мир? Не явится ли началом новой всемирной драки? Понравится ли такой проект английским империалистам?»

После беседы Ротштейн попросил Уэллса не говорить о ленинских словах Вандерлипу – ведь писатель и американский визитер жили в одном правительственном гостевом особняке. Вандерлип не объяснял Уэллсу цели своего приезда, но тот, в общем, знал – обсуждения проекта американца было местной сенсацией. Другое дело, фантаста это не особо занимало: «Я не любопытен и не пытался соваться в дела г. Вандерлипа». Два джентльмена просто «вместе ели, курили, пили кофе и беседовали, соблюдая полнейшую сдержанность».

Надо сказать, что сам факт бесед Ленина с Вандерлипом получил широкую огласку (в том числе и благодаря Уэллсу), и, можно сказать, принес некоторую пользу советскому государству. Переговоры продемонстрировали стремление и готовности Советской России к международному экономическому партнерству. Они впервые поставили в практическую плоскость вопрос о восстановлении нормальных отношений между Советской республикой и Соединенными Штатами. Показательна в этом плане позиция советских дипломатов, пытавшихся использовать переговоры для решения наиболее интересующих их в тот момент внешнеэкономических задач. "Вся эта музыка будущего <концессия Вандерлипа>, - иронически отмечал Г.В. Чичерин, - может быть использована уже теперь как средство давления и усиления нашей позиции. Планы концессий будут вырабатываться еще долго, но торговые сделки могут быть заключены уже немедленно."

Ленин посвятил истории с Вандерлипом большую часть своего выступления на собрании актива московской организации РКП(б), которое заслуживает длинного цитирования, поскольку здесь вождь "понятным массам языком" объясняет свои взгляды на США и вообще хакрактеризует внешнюю политику большевиков в 1920-21 гг.:

"Мы должны использовать создавшееся положение: в этом вся суть концессий Кам­чатки. К нам приезжал Вандерлип, дальний родственник известного миллиардера, если ему верить, но, так как наша контрразведка в ВЧК, поставленная превосходно, к сожа­лению, не захватила еще Северных Штатов Америки, мы пока еще не установили сами родства этих Вандерлипов. Некоторые говорят, что никакого родства даже и нет. Я не берусь об этом судить: мои знания ограничиваются тем, что я читал книжку Вандерлипа, не того, который был у нас, а которого описывают как такого вельможу, которого все короли и министры принимали с великими почестями, из чего нужно заключить, что мошна его набита очень туго, а он рассуждал с ними в тоне, в котором говорят лю­ди между собой на собрании, вроде того, как наше, и где он спокойно говорил о том, как восстановить Европу. Если министры почтительно говорили с ним, это значит, что Вандерлип имеет связь с миллиардерами: его книжка показывает точку зрения дельца, который ничего больше не знает, который, наблюдая Европу, говорит: "Пожалуй, дело не выйдет, и все полетит к черту". Эта книга полна ненависти к большевизму. Загова­ривает он и о том, как наладить деловые отношения. Интереснейшая книжка и в смысле агитации лучше, чем всякие другие коммунистические книжки, потому что оконча­тельный вывод тот, что "я боюсь, что этого больного не вылечишь! хотя у нас и много денег и средств, чтобы лечить".

Вандерлип привез с собой письмо Совету Народных Комиссаров. Это письмо очень интересно, ибо он с чрезвычайной откровенностью, цинизмом и грубостью американ­ского кулака говорит: "Мы очень сильны в 1920 году; наш флот будет в 1923 году еще сильнее, однако нашей силе мешает Япония, и нам с ней придется воевать, а воевать нельзя без керосина и без нефти. Если вы нам продадите Камчатку, то я вам ручаюсь, что энтузиазм американского народа будет так велик, что мы вас признаем. Выборы нового президента в марте дадут нашей партии победу. Если же вы сдадите Камчатку в аренду, то я заявляю, что тогда такого энтузиазма не будет" . Это почти буквальное содержание его письма. Перед нами со­вершенно нагой империализм, который не считает даже нужным облачить себя во что-нибудь, думая, что он и так великолепен.

Когда было такое письмо получено, мы себе сказали: тут надо уцепиться обеими руками. Что он экономически прав, это доказывает, что республиканская партия в Америке накануне победы. Первый раз в истории Аме­рики на юге нашлись люди, голосовавшие против демократов. Значит, ясно, что перед нами экономически правильное рассуждение империалиста. Камчатка принадлежит бывшей Российской империи. Это верно. Кому же она принадлежит в настоящее время — неизвестно. Как будто она является собственностью государства, которое называет­ся Дальневосточной республикой, но сами границы этого государства точно не уста­новлены. Правда, некоторые документы по этому поводу пишутся, но, во-первых, они еще не написаны, а во-вторых, они еще не утверждены. На Дальнем Востоке господ­ствует Япония, которая может делать там все, что хочет. Если мы Камчатку, которая юридически принадлежит нам, а фактически захвачена Японией, отдадим Америке, яс­но, что мы выиграем.

Вот основа моего политического рассуждения, и, опираясь на не­го, мы сразу решили непременно договор с Америкой заключить. Конечно, при этом надо торговаться, так как никакой купец не будет нас уважать, если мы не будем торго­ваться. Поэтому тов. Рыков принялся торговаться, и мы написали проект договора. Но когда дело дошло до подписи, то мы заявили: "Все знают, кто мы такие, а кто вы та­кой?". Оказалось, что Вандерлип нам не может дать гарантии, тогда мы сказали, что мы уступчивы. Ведь это только проект, а вы сами сказали, что он вступит в силу, когда ва­ша партия возьмет верх, а верх она еще не взяла, и поэтому мы подождем. И получи­лась такая вещь: мы написали проект договора, который еще не подписан, который от­дает на 60 лет Камчатку — большущую территорию крайнего Востока и Северо-Востока Сибири — американцам с правом поставить военную гавань в том порте, который открыт круглый год, в котором есть нефть и уголь.

Проект договора ни к чему не обязывает, мы в любую минуту можем сказать, что есть неясности, и отказаться. В этом случае мы только потеряем время на разговоры с Вандерлипом и небольшое количество листов бумаги, а сейчас мы уже выиграли. Дос­таточно взять европейские сообщения, чтобы видеть, что мы выиграли. Из Японии нет ни одного известия, которое не говорило бы о величайшем беспокойстве из-за ожидае­мых концессий. Япония заявляет: "Мы не потерпим этого, это нарушает наши интере­сы". — Пожалуйста, победите Америку, мы против этого возражать не будем. Мы уже Японию с Америкой стравили, выражаясь грубо, и этим достигнута выгода. Мы выиг­рали и по отношению к американцам.

Кто такой Вандерлип? Мы не установили кто, но в капиталистическом мире доказа­но, — о простых гражданах не посылают по всему свету телеграмм. А когда он от нас выехал, телеграммы посыпались по всему свету. Так вот он рассказывал, что получил выгодную концессию, и принялся всюду хвалить Ленина. Это носит юмористический характер, но позвольте сказать, что в этой юмористике есть кусочек политики. Вандер­лип, когда кончил здесь все разговоры, он пожелал иметь свидание со мной. Я посове­товался с представителями соответствующих ведомств и спросил, следует ли его при­нимать. Говорят: "Пускай он поедет более довольный". Вандерлип приходит, мы бесе­дуем обо всех этих делах, причем, когда он стал рассказывать, что он был в Сибири, что он знает Сибирь, что он родом из рабочих, как большинство американских милли­ардеров и пр., что они ценят только практическое, что они, когда посмотрят, только то­гда ценят, — я ему и отвечал: "Вот вы, люди практические, посмотрите, что такое со­ветская система, и введете ее у себя".

Он посмотрел на меня, удивляясь этому обороту разговора, и говорит мне по-русски (весь разговор шел по-английски): "Может быть". Я спрашиваю с удивлением, откуда это знание русского языка. — "Как же, я большую долю сибирских областей объехал верхом на лошади в 25 лет". И еще из области юмо­ристики приведу замечание Вандерлипа. Когда мы стали прощаться, он говорит: "Я должен буду в Америке сказать, что у мистера Ленина (мистер по-русски — господин), что у господина Ленина рогов нет". Я не сразу понял, так как вообще по-английски по­нимаю плохо. — "Что вы сказали? повторите". Он — живой старичок, жестом показы­вает на виски и говорит: "Рогов нет". Переводчик здесь был, говорит: "Да, именно так". В Америке все уверены, что тут должны быть рога, т. е. вся буржуазия говорит, что я помечен дьяволом. "А теперь я должен буду сказать, что рогов нет", — сказал Вандерлип. Мы простились весьма любезно. Я выразил надежду, что на почве друже­ственных отношений между двумя государствами будет не только заключена концес­сия, но взаимная экономическая помощь будет развиваться нормально. Все в этаком тоне.

А потом пошли телеграммы о рассказах приехавшего из-за границы Вандерлипа. Вандерлип сравнивал Ленина с Вашингтоном и Линкольном. Вандерлип просил у меня портрет с надписью. Я отклонил, потому что, когда даешь портрет, пишешь: "Товари­щу такому-то", а написать "товарищу Вандерлипу" нельзя. Написать тому Вандерлипу, с которым мы заключаем концессию, тоже невозможно, потому что концессия будет заключена правительством, когда оно войдет в силу. Как написать — я не знаю. Давать заведомому империалисту свой портрет было бы нелогично. И тем не менее такого ро­да телеграммы пришли: отсюда ясно, что в империалистической политике вся эта исто­рия сыграла известную роль.

Гардинг, — лицо, которое выбрано в президенты, но ко­торое вступит в должность только в марте будущего года, — когда появились известия о концессиях Вандерлипа, выпустил официальное опровержение, что "я ничего не знаю, с большевиками в сношениях не состою, ни о каких концессиях не слыхал". Это было во время выборов, а во время выборов признаться, что имеешь дело с большеви­ками, пожалуй, чего доброго, потеряешь голоса. Поэтому он официально отвергнул это. Они послали эти сообщения во все газеты, которые нападают на боль­шевиков, они сплошь на откупе империалистических партий.

...

Вся эта сделка означает отвлечение империалистских сил от нас, — пока империа­листы сидят и вздыхают и ждут, когда подойдет удобный момент, чтобы большевиков задушить, а мы этот момент отдаляем. Когда Япония втравливалась в корейскую аван­тюру, японцы говорили американцам: "Конечно, мы можем победить большевиков, но что вы нам дадите за это? Китай? Мы и так возьмем, а тут мы за десять тысяч верст пойдем бить большевиков, а американцы — у нас в тылу. Нет, так политики не ведут". Уже тогда японцы нас победили бы в несколько недель, если бы была двухколейная железная дорога и транспортная помощь Америки. Нас спасло то, что Япония, кушая Китай, не могла двигаться на запад, через всю Сибирь, имея в тылу Америку, и не хо­тела таскать каштанов из огня для Америки.

Еще больше нас спасло бы то обстоятельство, если бы империалистические державы оказались в войне. Если мы вынуждены терпеть таких негодяев, как капиталистические воры, из которых каждый точит нож против нас, прямая наша обязанность двинуть эти ножи друг против друга. Когда два вора дерутся, честные люди выигрывают. Выгода другая — чисто политическая, даже если этой концессии не будет, один проект концес­сии даст выгоду. Выгода экономическая: она даст часть продуктов. Если бы американ­цы стали получать часть продуктов, это было бы выгодно. На Камчатке нефти и руды такое количество, которое мы заведомо разработать не в состоянии.

Я указал вам одно империалистическое противоречие, которое мы обязаны исполь­зовать, это между Японией и Америкой; другое — между Америкой и всем остальным капиталистическим миром. Почти весь капиталистический мир "победителей" вышел из войны с гигантской наживой. Америка сильна, ей теперь все должны, от нее все за­висит, ее все больше ненавидят, она грабит всех, и она грабит очень оригинально. У нее нет колоний. Англия вышла из войны с гигантскими колониями, Франция тоже. Англия предлагала Америке мандат на одну из награбленных колоний — ныне выражаются та­ким языком, — но она не взяла.

Очевидно, американские купцы рассуждают как-то по-иному. Они видели, что война и по отношению к разорению и по отношению к на­строению рабочих играет очень определенную роль, и пришли к выводу, что им нет выгоды принимать мандат. Но понятно, они не допустят, чтобы эту колонию использо­вали другие государства. Вся буржуазная литература свидетельствует о росте ненавис­ти против Америки, а в Америке растут голоса за вступление в соглашение с Россией. Америка имела договор с Колчаком о признании Колчака и о его поддержке, но тут они уже раз нарвались и получили только убыток и срам.

Таким образом, мы имеем перед собой величайшее в мире государство, которое к 1923 году будет иметь флот сильнее английского, но это государство встречает все большую ненависть других капитали­стических стран. Такое течение обстоятельств мы должны учесть. Америка не может помириться с остальной Европой, — это факт, доказанный историей. Никто не описал так хорошо Версальского договора, как это сделал в своей книжке Кейнс, представи­тель Англии в Версале. В книге этой он высмеял Вильсона и ту роль, которую он играл в Версальском договоре. Вильсон там оказался совершенным дурачком, которым Кле­мансо и Ллойд Джордж вертели, как пешкой. Таким образом, все указывает на то, что Америка помириться с другими странами не может, потому что между ними глубочай­шая экономическая рознь, потому что Америка богаче других.

Поэтому все вопросы о концессиях мы будем рассматривать под этим углом зрения: малейшая возможность усилить рознь между Америкой и остальным капиталистиче­ским миром — берись за это обеими руками. Америка неизбежно стоит в противоречии с колониями, а если она попробует их глубже тронуть, она вдесятеро поможет нам. В колониях возмущение кипит, и когда тронешь их, то хочешь ты или не хочешь, богат ты или не богат, — а чем богаче, тем лучше, но ты поможешь нам, и господа Вандерлипы полетят. Вот почему для нас основным соображением является эта рознь..."

В США же по возвращении Вандерлипа последовал скандал, усиленный газетами, на самом деле, не разобравшимися сначала, какой из Вандерлипов побывал в Москве.

Реакция последовала незамедлительно. Президент National City Bank of New York Фрэнк Вандерлип лично обзвонил все издательства и заявил что не был в России 20 лет и никаких переговоров с Советами не ведет.

По этому поводу даже были слушания в сенате, на которых Гардинг заявил что никакого Вашингтона Вандерлипа он не знает, никого в Россию он не посылал, и не знает ни о каких концессиях.

Госсекретарь Колби даже выпустил официальное сообщение, в котором говоролось что США признавать Советское государство в ближайшем будующем не собирается и ни в каких концессиях или в военно-морских базах на территории России не заинтересованы. Опровержение Гардинга и официальное сообщение Колби было опубликовано в Нью Йорк Таймс 27 октября 1920 года.

В самой Советской России через пару лет тоже разочаровались в соглашении, признав (для себя) ошибочность высказывавшихся Лениным надежд. В марте 1923 года, когда в повестку дня вновь был поставлен вопрос о продлении прелиминарного соглашения с Вандерлипом, М.М.Литвинов направил от имени Коллегии наркомата иностранных дел секретное письмо Пятакову, Сталину и Красину, в котором отмечал:

"Нам всем известно, какое раздражение в Японии вызывает предоставление нами концессий на Дальнем Востоке американцам. В свое время японское правительство проявляло величайшее беспокойство по поводу концессии Вандерлипа. Реагировать на нашу концессионную политику на Дальнем Востоке Япония может двояким образом: стремлением сближения с Россией или же усилением своей вражды к ней и дальнейшим поощрением белогвардейских банд, направляя последние в те местности, в которых нами даются концессии. Нападения белых на Камчатку при содействии Японии находились, несомненно, в связи с тревогой, вызванной Вандерлиповской концессией. Мы можем игнорировать тревогу Японии и даже ее угрозы в тех случаях, когда за концессионерами стоят влиятельные финансовые и промышленные группы, которые могут толкать американское правительство на дипломатическое и иное противодействие японской борьбе против наших концессий. За Вандерлипом же, как нам теперь всем известно, влиятельных финансовы групп не имеется. Мы, в свое время, несомненно, переоценивали значение Вандерлипа и попали впросак. Вандерлипа в Америке никто всерьез не принимает, и там шумом, который мы подняли вокруг этой концессии, мы скорее дискредитировали себя. Возобновив действие концессионного договора с ним, мы лишний раз поддразним японцев и, быть может, снова вызовем их на какие-нибудь враждебные действия на Камчатке без всякой надежды на поддержку со стороны Америки".

Итак, сделка между Вандерлипом и советским правительством не состоялась. После получения отказа "Стандарт Ойл", имевшая в синдикате 1/4 вложений, стала терять интерес к предприятию и вскоре вышла из его состава. Синдикат распался. Сам Вандерлип уехал в Афганистан, где с 1923 по 1927 г. состоял на службе советником короля. По завершении службы, в начале 1927 г., он вернулся в Лос-Анжелес, в США и предпринял еще одну попытку, теперь уже самостоятельно, получить нефтяную концессию у Советского Союза. Однако после проведения Главконцесскомом тщательной проверки его финансового положения в продолжении переговоров Вандерлипу было отказано. Дальнейшая его судьба нам неизвестна.

Источники: Е.Н.Лисицына. Кто вы, "хан Камчатки"? (к портрету Вашингтона Б. Вандерлипа). В.Н.Косторниченко. Проект концессии американского предпринимателя Вашингтона Б.Вандерлипа и советская внешняя политика начала 1920-х гг. // Americana. Вып.4. Сергей Нехамкин. Липа Вандерлипа. Ленин. ПСС. Т.42